Последний честный чиновник

Борьба с коррупцией достигла пика. От слова “коррупция” не вздрагивает только самый непуганый чиновник или силовик. С этим словом среднестатистический россиянин сталкивается минимум раз в день, даже если живет в лесу, где главный коррупционер – медведь, забравшийся в дупло к трудолюбивым пчелам.

Россыпи денежных купюр и дорогих побрякушек, изъятые у коррумпированных чинуш, заполняют новостные программы регулярно.

Общество понимает, что борьба идет, показатели растут. Борьба с коррупцией на сегодняшний день является приоритетной задачей, поставленной Президентом и руководством страны перед всеми властными структурами и гражданским обществом. Такую борьбу нельзя не приветствовать, это отмечают все.

Но граждане не могут рукоплескать борьбе с коррупцией, нарисованой в виде статистических показателей раскрытых должностных преступлений и «посаженных» коррупционеров, даже если цифра статистики приблизится к 100 процентам. Так как статистика – это бумага с цифрами, а обществу нужно другое. Фиктивность раскрываемости становится очевидной, когда способы доказывания должностных преступлений планомерно скатились до показаний заявителей и признаний вины обвиняемыми, в обмен на смягчение приговора, без кропотливой работы следствия, а в ряде случаев до откровенных провокаций.

Многочисленные показательные «посадки» на период следствия, очевидно имеют целью «борьбу с коррупцией «. Однако, для эффективности такая борьба должна быть не массовой, а системной. На сегодняшний день отчетливо виден только признак массовости борьбы с коррупцией, но не ее системность, эффективность и, главное, законность.

Не смотря на провозглашенные законодательно и Верховным судом России условия, при которых применяется крайняя мера пресечения, суды почти в ста процентах случаев обращения следствия о применении стражи, ходатайства удовлетворяют. Если следствие выйдет с домашним арсетом, удовлетворят домашний арест, выполняя прихоть следователя. Как отметил пожелавший остаться неизвестным отставной судья: судьи «получают не команду от Председателя или иного должностного лица в отношении конкретного человека – брать его под стражу или нет», а наоборот, «не получив команды сверху не брать под стражу, однозначно применяют арест, несмотря на отсутствие всех предусмотренных для этого условий.»

Как следствие, в среде юристов-практиков отмечается растущее недоверие проводимой борьбе с коррупцией, тем более методом ужесточения санкций. При ситуации, когда обвинительный приговор гарантирован почти стопроцентно в случае заключения под стражу на период следствия, а заключение под стражу, без альтернативных мер пресечения гарантировано с такой же вероятностью, следует вывод о превращении суда, по сути, в дополнительный обвинительный институт, некую канцелярию при следственном комитете.

В этой связи, нельзя не увидеть, что происходит с властью. Она криминализуется. Фактически, ужесточение санкций, введение новых инструментов борьбы с коррупцией, включая конфискацию, яркое освещение “посадок” в СМИ в борьбе за показатели, пиар богатой чиновничьей жизни, уже привели к презумпции виновности чиновника, результатом чего становится отток порядочных людей с должностей в государственных и муниципальных структурах, и маргинализация новых кадров на этих должностях.  Пропаганда честного чиновника отсутствует полностью, пропаганда борьбы с чиновниками-взяточниками создала образ внутреннего врага: повсеместного и неистребимого, с которым нужно бороться репрессивными мерами. Таким образом, целое поколение россиян, выросшее в период “борьбы с коррупцией”, не представляет себе чиновника, иначе чем “вора и казнокрада”. При таких обстоятельствах, в чиновники могут идти лишь те, кто не боится ни клейма, ни ответственности. То есть, на места в чиновничьих креслах будут вскоре претендовать лишь люди, которые морально готовы “к посадке”.

Никто не создает образ хорошего чиновника или хотя бы директора крупного предприятия. Где эти самоотверженные секретари парткомов, делящие с рабочими и колхозниками обед в рабочий полдень? Куда пропали с экранов правильные товарищи из старых советских фильмов? Куда делась алентовская Катерина из не верящей слезам Москвы? Хорошими у нас остались лишь полицейские с усталыми глазами на улицах разбитых фонарей, да “Мажор” в исполнении загорелого Прилучного. Если конечно не считать Оливера Стоуна, который не побоялся показать хотя бы одного хорошего чиновника в обычной рабочей обстановке. Спасибо американцам, хоть тут нас чему-то научат.

Главный редактор ЭСМИ «ЗАКОНИЯ»,

Член Общественного совета при Министерстве юстиции РФ,

Член рабочей группы Президиума Совета при Президенте Российской Федерации по противодействию коррупции по взаимодействию со структурами гражданского общества, адвокат, кандидат юридических наук

Рубен Маркарьян